Квир по-казахски в 2022

Год в Казахстане начался с того, что власти расстреляли демонстрантов. Те кричали «Шал, кет!», требуя политических реформ. Они не знали, что их лозунг придумали лесбиянки. Тех, кого не убили, власти посадили в тюрьму. При этом ни чиновники, ни заключенные и мучимые люди не догадываются, что среди волонтер/ок, которые помогают жертвам произвола силовиков много квир-людей. После 24 февраля ЛГБТИК активист/ки начали кампанию по сбору средств для Украины. Скорее всего, получатели помощи не узнают, что им помогают лесбиянки, геи, бисексуальные, трансгендерные, небинарные персоны, и их союзни/цы. В этой статье я попробую рассказать о том, как живут казахстанские ЛГБТИК в контексте событий последних девяти месяцев.

В конце июня в Казахстане разразился медиа-скандал - известный актер Нуртас Адамбай через соцсети обратился к удерживающему пост президента Касыму-Жомарту Токаеву с просьбой запретить показ мультфильма «Базз Лайтер». Дело в том, что в мультфильме есть мгновение, когда две супруги целуют друг друга. По мнению актера, поцелуй двух женщин несет опасность для детей, так как является случаем так называемой «пропаганды однополых отношений». Мы не будем останавливаться на том, что сам Адамбай построил всю свою карьеру на переодевании в женщину, а славу ему принесла роль невестки Сабины. В этой истории важно совсем не это. Для нас она играет роль лакмусовой бумажки — индикатора потенциальных и актуальных угроз для ЛГБТИК людей в Казахстане.

Еще совсем недавно, в 2018 году, Нуртас Адамбай в интервью утверждал, что раньше считал геев чем-то плохом, но потом поменял свою точку зрения: «Я наконец понял и осознал, что каждый человек имеет право быть таким, каким он хочет, и это только его выбор. А если контролировать такой личный вопрос, как сексуальная ориентация, то до чего мы можем докатиться?». Однако примерно год назад Адамбай стал практикующим мусульманином и, по всей видимости, изменил свои взгляды на ЛГБТИК людей и возможность контролировать чужую личную жизнь. Требования запретить мультфильм он объяснил своими религиозными взглядами. Обладая почти полумиллионом подписчиков и подписчиц, ему удалось сделать свое требование максимально публичным — о нем начали писать в СМИ, обсуждать в социальных сетях, в конце концов, появилась петиция, которую подписали десятки тысяч человек. 

И все бы ничего, ведь в любом обществе найдутся люди, которые отстаивают свое право диктовать окружающим правила жизни, если бы не реакция государства. Министр культуры и спорта Даурен Абаев сообщил, что кинопроката мультфильма в Казахстане не будет: «В ответ на многочисленные запросы граждан и СМИ сообщаю: прокат анимационного фильма «Базз Лайтер» на территории Казахстана осуществляться не будет». Такое прямое и незаконное вмешательство государства в частную сферу вызвало беспокойство в либеральной части общества. В тот же день появилась петиция с требованием, наоборот, вернуть фильм на экраны, а также отправить министра Абаева в отставку. Чиновника обвиняли в антиконституционных действиях и цензуре. В ответ Абаев заявил, что никакого прямого запрета не было, а прокатчики приняли такое решение сами после «ряда консультаций». Другими словами, министерство в незаконном порядке напрямую обратилось к прокатчикам, после чего последние отменили кинопоказ.

В попытке оправдать свои действия министр Абаев пояснил, что министерство не дает «этическую оценку таким сюжетным линиям, если они не противоречат законам, однако игнорировать общественное мнение мы также не можем»: «Мало кто вспоминает, что в сети была запущена петиция с требованием запретить «Базз Лайтер» в Казахстане, собравшая 35 тыс. подписей. «Против» высказались лишь около 4 тысяч пользователей. По информации акиматов, сразу в нескольких регионах были поданы заявки на митинги. Не учитывать данные настроения значит игнорировать голоса простых граждан нашей страны. Анализ обращений показывает, что возмущение граждан вызывает не столь сам факт поцелуя однополой пары… … Гораздо большее возмущение у граждан вызывает сам факт присутствия в фильме фабулы однополой любви, скрепленной семейными узами и потомством, как жизненной нормы», — написал министр Абаев. Таким образом, Казахстан стал очередной страной в череде прочих, где религиозные активисты не допустили прокат мультфильма. Ранее это уже произошло в 14 странах: ОАЭ, Бахрейне, Египте, Иордании, Ираке, Катаре, Кувейте, Ливане, Омане, Палестине, Саудовской Аравии и Сирии.

Возможно активность неофита Адамбая является его частной инициативой, однако нельзя отрицать, что его активная ЛГБТИК-фобная деятельность идет в ногу с новым трендом Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМК). Буквально в день начала полномасштабного вторжения России в Украину, 24 февраля, на сайте ДУМК появляется фетва (религиозное решение в исламе по какому-то вопросу) об ЛГБТ. Ее появление прошло как мимо СМИ, так и мимо активистов и активисток.

Фетва утверждает следующее: «Согласно нашему Шариату, вступление в однополые связи мужчин и женщин является харамом. Это наихудший вид безнравственности, проклятое дело рук дьявола. Их наказание в вечной жизни сурово», в конце выносится следующее предписание:

В самой фетве нет прямого призыва к единоверцам как-то наказывать ЛГБТ — предполагается, что мы будем наказаны в так называемой «вечной жизни». Однако важнее сам факт появления религиозного предписания, которое для верующих мусульман может играть роль индульгенции в случае возможного насилия в отношении ЛГБТИК. Отметим, что в другом переводе этой же фетвы фраза «Такой человек должен искренне покаяться и исцелиться» звучит как «Такие люди должны искренне раскаяться перед Аллахом и пройти необходимый курс лечения». Это предписание ДУМК также может быть интерпретировано как благословение на проведение конверсионной терапии.

При этом нужно понимать, что ДУМК — это организация которую в СССР создали чиновники, чтобы иметь централизованное влияние на советских мусульман. В Казахстане, как и в других постсоветских странах с большим мусульманским населением, Духовные управления мусульман сохранились, и, по большому счету, продолжают проводить государственную политику. ДУМК не делает ничего, что шло бы вразрез с государственной политикой. Например, после январский событий 2022, когда ужерживающий власть Токаев приказал расстреливать протестующих, ДУМК выпустило фетву об участии в митингах, где было прямо написано, что митинг, чьей целью является «мятеж» — это харам.

В январе после скачка цен на газ в нескольких городах на Западе Казахстана прошли акции протеста — позднее их поддержали более, чем в 60 населенных пунктах — люди выдвигали социальные, экономические и политические требования. Среди прочих требований звучал лозунг «Шал, кет!» («Старик, уходи!») — этот лозунг уже много лет является одним из главных в протестном движении Казахстана. Для казахстанского ЛГБТИК-сообщества он особенно дорог, так как его в 2014 году придумали две феминистки и квир-активистки из инициативной группы Feminita Гулзада Сержан и Жанар Секербаева. С этим лозунгом уже много лет выступают все, кто несогласен с режимом Назарбаева, все, кто требует настоящих демократических реформ. 

В январе «Шал, кет!» звучало во всех городах. Для мирных протестующих эти демонстрации закончились трагически. До сих пор трудно однозначно сказать, какие силы решили воспользоваться мирным протестом, однако все выглядит так, что это сделали проназарбаевские силы, желающие вернуть власть — они вывели на улицы провокаторов и запустили маховик насилия и мародерства. В свою очередь Токаев не стал разбираться, кто есть кто, и отдал приказ стрелять на поражение по всем — и по демонстрантам и по провокаторам. Только по официальным данным тогда погибли 238 человек, а 4500 получили ранения. Желая удержать власть любой ценой, Токаев заявил, что на страну напали 20 000 террористов — это стало поводом обратиться к российскому президенту путину за поддержкой. В ответ Россия действительно ввела войска в рамках действия организации ОДКБ, чем спасла положение Токаева.

Январские события естественным образом оказали влияние и квир-движение. Какие-то ЛГБТИК-люди принимали участие в демонстрациях, какие-то проводили медийное сопровождение, а некоторые стали участвовать в волонтерском движении по защите незаконно осужденных, подвергшихся полицейским пыткам, и реабилитации убитых. Активистка Жамиля из Кызылорды рассказала, что во время событий она с коллегой делала репортажи с места событий, так как многие СМИ не делали свою работу. Она стала свидетельницей того, как в людей стреляли, как падали тела, как взрывались машины: «Мы прятались в больших каналах, в арыках. Все это сильно меня травмировало».

Активистка Н. из Алматы рассказала, что январские события серьезным образом повлияли на гражданское общество города: «После январских событий, как мне кажется, многие гражданские активисты и активистки как-будто стали менее требовательны друг к другу, выросло чувство солидарности. Мы перезнакомились друг с другом, мне вдруг стали знакомы казахоязычные политические активисты, о которых ранее я только лишь читала в статьях Азаттык. Однако если говорить об ЛГБТИК, то ситуация неоднозначная. Сами ЛГБТИК активисты и активистки активно принимают участие в помощи жертвам Кантара, организовывают сборы средств, волонтерят. Что же касается самих участников Кантара — мы не знаем, как бы они отнеслись к тому, если бы узнали, что им помогают ЛГБТИК. Все-таки гомофобия никуда не делась».

После самых массовых за последние 30 лет протестов, казахстанские власти не только не изменили свои подходы, но и усилили свою антигражданственную активность. Преследуются как сами участники событий, так и те, кто помогает расследованию. По мнению активистов из Павлодара полиция свирепствует больше прежнего, а чиновники продолжают ограничивать право граждан на мирные собрания. С начала года активист из Астаны П. трижды подал заявку на проведение митинга в поддержку прав ЛГБТИК, и все три раза ему было отказано. В проведении митинга отказали и группе инициатив и активисток, которые подавали заявку на Женский марш, приуроченный к 8 марта. Сначала его согласовали, затем запретили, и даже вызвали организаторок в акимат (местный исполнительный орган) для разговора, где их убеждали отозвать свою заявку. Жанар Секербаева из группы Feminita предположила, что, возможно, чиновники перестраховываются после январских событий. Однако несмотря ни на что, участницы и участники все равно провели пусть и не марш, но митинг.

Заниматься гражданским активизмом в Казахстане и до «Кровавого января» было непросто — с одной стороны власти создавали препоны при регистрации ЛГБТ-организации (до сих пор не зарегистрировано ни одной такой НПО), с другой — сотрудники внутренней политики при акиматах активно мешали работе активистов и активисток. После расстрелов демонстрантов ничто не говорит о том, что ситуация должна улучшиться. Наоборот, удерживающий власть Токаев уже провел референдум по переписыванию Конституции, благодаря которой назарбаевское влияние было нивелировано, а вся власть снова вернулась в одни теперь уже токаевские руки. Об усилении авторитаризма свидетельствует и попытка уничтожить институт независимых наблюдателей на выборах — пока властям не удалось провести поправки о так называемых «иностранных агентах» — НПО, которые получают иностранное финансирование было бы очень просто не допустить к наблюдению. Тем не менее ЦИК получил возможность самостоятельно определять, кому выдавать аккредитацию наблюдателя, а кому нет.

В этих условиях ЛГБТИК-движение может действовать в ограниченных рамках. С одной стороны, в Казахстане нет ЛГБТ-движения в классическом понимании — когда создаются организации, которые ставят своей главной задачей борьбу за отмену дискриминационного законодательства, соблюдение равенства прав человека, борьбу за однополые браки, проведение митингов. Такая форма борьбы, по сути, возможна в государствах, где есть независимый суд и соблюдение законности. Так как в Казахстане нет независимого суда, а чиновники на всех уровнях — от городских акиматов до министерств — позволяют себе незаконные методы борьбы с гражданскими активистами и активистками — организовывать ЛГБТ-движение «по западным образцам» невозможно, особенно учитывая, что ЛГБТИК — это угнетенная и маргинализированная группа даже в правозащитной среде.

Таким образом, ЛГБТИК Казахстана действуют так, как позволяют обстоятельства. Вместе с тем, нельзя не отметить изменений. Активистка Н. из Алматы рассказала, что после ковидных лет появилось очень много новых, и главное, молодых лиц, для которых ЛГБТИК-права не выделяются среди прочих прав человека: «Молодые люди делают политику в соцсетях, свои политические мнения они выражают там. У молодежи нет деления на ЛГБТИК-повестку и на какую-то другую правозащитную повестку — они выражают мнение по всем вопросам, не выделяя ЛГБТИК каким-то специальным образом. В этом я вижу более интерсекциональный подход». При этом, она не видит в этом размывания повестки, наоборот, такой подход видится как более эффективный. Можно сказать, что в алматинском сообществе вырабатывается такая тактика борьбы, при которой активисты и активистки пытаются нормализовать квир-повестку, сделав ее неотъемлемой частью всего пакета требований к соблюдению прав человека. Можно спорить, насколько это действительно эффективнее в сравнении с активизмом традиционных ЛГБТИК-объединений, которые бьют в одну точку. С консервативной точки зрения новый подход мало отличается от практики активист/ок из 90-х, которые проводили квир-повестку как дополнение к ВИЧ-сервисной работе (в принципе и эта практика сохраняется до сих пор) — только сейчас ЛГБТ-повестка скрывается не под видом профилактики ВИЧ, а внутри борьбы за политические реформы и соблюдение права человека в отношении всех людей.

Другая форма активизма, которая возможна в предложенных условиях — это мобилизация сообщества. Сильнее всего это видно на примере Алматы, где есть новые точки притяжения квир-людей. Это уже не столько гей-клубы, которые сохраняют атмосферу токсичности и индивидуализма, а бары и безопасные пространства. В Алматы есть как минимум два таких бара, которые позиционируют себя не просто как френдли-заведения, но как инициативы по созданию и укреплению горизонтальных связей. Также есть Safe Space и встречи «Амировки», которые объединяет активист Амир Шайкежанов. Очевидно, что такая форма мобилизации или даже социализации людей является рабочей и может быть использована ЛГБТИК-сообществами Казахстана. Буквально этим летом в двух городах — в Павлодаре и в Кызылорде — активисты и активистки решили пойти по этому же пути, мобилизуя сообщество через работу безопасных пространств. Респонденты в обоих городах рассказали, что их вдохновил именно алматинский опыт. Нужно отметить, что в обоих городах такого рода встречи начали проводиться впервые. Респондент из Астаны П. также сообщил, что несколько ребят начали проводить регулярные встречи. При этом во всех трех городах активисты и активистки предполагают, что следующий шаг — это создание комьюнити-центров.

Открытое нападение России на Украину — событие мирового масштаба, и, разумеется, оно не могло не повлиять на казахстанское общество и казахское ЛГБТИК-сообщество. Конечно, еще трудно говорить, какое влияние окажет будущее поражение россиян на Казахстан — нельзя скинуть со счетов ни самую протяженную границу, ни глубочайшую экономическую взаимосвязь, ни политическое влияние Москвы, которое она все еще оказывает на свою бывшую колонию.

Пока что нам остается фиксировать разрозненные частные истории — возможные предвестники будущих общественных изменений. Например, алматинское комьюнити, для которого антиколониальный дискурс играет большую роль, с первых дней включилось в волонтерскую работу по сбору средств в пользу Украины. При этом, насколько можно судить, активистками и активистами почти не взят на вооружение украинский дискурс, когда все ЛГБТ-фобная риторика определяется как продолжение путинской идеологии.

Информант из Караганды рассказал, что впервые в жизни его за его яркую внешность на улице назвали «пидором». «Это был парень славянской внешности, я не знаю, был ли он карагандинцем, или россиянином, которых сейчас много приехало, но со мной такое произошло впервые», — говорит он. Подчеркну, что в этой истории важен даже не факт словесного нападения, а то, что казахстанский гей начал чувствовать себя еще в меньшей безопасности с большим наплывом россиян.

Также показательна история о том, как дважды на «Амировке» геи-россияне вели себя лесбофобно и токсично, и были выведены с мероприятия, потому что их поведение совершенно не отвечало принятым в местном комьюнити правилам безопасного пространства. Алматинская активистка, которая мне рассказала об этом, предположила, что российским ЛГБТИК-мигрантам будет непросто вписаться в алматинское комьюнити, для которого идеи деколонизации (в самом широком ее понимании) являются очень важными.

Есть и другие страхи, связанные с россиянами. Активист из Павлодара К., сам славянского происхождения, рассказал об инциденте, который случился с ним самим - он пришел на концерт в узбекском чапане. К нему подошли парни-казахи, и сказали, что если бы он был в казахской одежде, они бы его побили. Также он рассказал об ухудшении отношения к русским даже в Павлодарской области, которая граничит с Россией. «Среди сообщества тоже, конечно же есть разлом. Мы проводили тренинг, на котором нужно было нарисовать свои эмоции. Одна из команд нарисовала перечеркнутый российский флаг, после чего произошел конфликт, так как пара ребят на встрече были россиянами».

Напряжению в сообществе способствуют и переживания, связанные с распространением ВИЧ и ИППП, которое может прийти с большим потоком мигрантов. Менеджер ВИЧ-сервисной организации для ключевых групп населения, в том числе мужчин, практикующих секс с мужчинами (МСМ), Денис Грязев рассказал, что приезжающие россияне увеличивают процент риска инфицирования для казахстанцев. В интервью он отмечал: «С марта наблюдаем наплыв запросов от россиян, которые выехали из России из-за войны. На сайтах и в приложениях для знакомств, например, появилось много новых людей. Примерно раза два в неделю получаем запросы на консультации от иностранцев — где сдать анализы, получить постконтактную, доконтактную профилактику, а также терапию для людей с ВИЧ и прочее». При этом россияне могут жить в Казахстане без визы до 90 дней, однако терапию они здесь получить не смогут. Чтобы начать ее получать, они должны иметь ПМЖ. Пока в Казахском научном центре дерматологии и инфекционных заболеваний не отмечают роста выявляемости ВИЧ с началом массовой миграции из РФ. Тем не менее, опасения среди казахстанских МСМ есть, и если на них не отвечать, например, мерами профилактики, включая PrEP, то страхи казахстанцев могут вести к стигматизации МСМ-россиян.

Нужно еще раз подчеркнуть, что описанные выше случае являются частными, из них нельзя сложить объективную картину того, как сейчас отражается полномасштабное вторжение России в Украину на ЛГБТИК Казахстана. Да, можно говорить, что появились новые переживания, и что чувствуется настороженность к новым иным. Парадоксальным образом более четкими видятся среднесрочная и долгосрочная перспективы. 

Сейчас антигендерное, антиваксерское и другие деструктивные движения в Казахстане находятся под влиянием российских сил. Казахстанские законодатели уже несколько раз вслед за Россией пытались провести закон о запрете так называемой «пропаганды нетрадиционных отношений». Совсем недавно власти пытались ввести понятие «иностранных агентов» для тех НПО, которые занимаются наблюдением на выборах. Российское телевидение вещает на территории Казахстана на полную мощность, тогда как казахстанское не предлагает альтернативы, называя войну «конфликтом» и другими эвфемизмами.

Грядущая победа Украины настолько ослабит Россию, что она будет не в состоянии транслировать на Казахстан свои губительные практики, а в Казахстане, в свою очередь, проведение пророссийских политик будет маргинальным. Очевидно, что поражение России принесет облегчение ЛГБТИК в Казахстане, но чтобы это действительно было так, силы сообществ должны быть направлены на транслирование идеи, что любая форма квир-фобии — это обыкновенный рашизм.

У всех бывших колоний России есть сейчас уникальная возможность по примеру Украины создать дискурс, в котором гомофобия, трансфобия, лесбофобия и другие формы квир-фобии, будут иметь однозначную привязку к путинской идеологии ненависти; создать дискурс, в котором каждый гомофоб будет определяться как проводник рашизма — бесчеловечной идеологии, которая должна и будет запрещена наравне с фашизмом и нацизмом.